общественно-публицистический журнал еврейских общин Центральной России и
Поволжья, 2003 г., № 20
После разделов Речи Посполитой в царствование
Екатерины II было принято множество разнообразных законодательных актов о
евреях. Вступившее в действие в 1804 году ”Положение для евреев” обобщало
предшествовавшие законы и регламентировало жизнь евреев в России. Именно оно впервые
дало право детям евреев обучаться в любых учебных заведениях Империи [1].
Власть предполагала привлечь еврейскую молодежь к образованию, обучить ее
русской грамоте, чтобы поднять, как ей казалось, низкий культурно-нравственный
уровень евреев. Но еврейское общество, имевшее национально-религиозный
характер, опасалось просвещения и считало его направленным против вековых
устоев национальной культуры. В русских государственных учебных заведениях
евреям были чужды и люди, и язык. А само по себе просвещение не являлось для
них какой-либо реальной ценностью.
Чтобы приблизить общее образование к еврейскому
быту и сделать его более привлекательным, новое ”Положение о евреях” 1835 года
позволяло еврейским детям обучаться в русских гимназиях только в местах, ”в коих
жительство отцам дозволено”, то есть в черте оседлости. А после окончания
гимназии они могли поступать в высшие учебные заведения (далее: вузы) по всей
Империи. Получившим степени студента, кандидата, магистра и художника
”Положение” предоставляло право просить личного, а получившим степень доктора –
потомственного почетного гражданства. Доктора же могли поступать на учебную и
гражданскую службу (но не иначе, как с высочайшего разрешения), а получив такую
службу – жить во внутренних губерниях и в столицах [2]. Однако и подобные
“привилегии” практически не изменили отношения евреев к казенному образованию.
Между тем, в 1827 году был утвержден ”Устав
рекрутской повинности и военной службы евреев”, предписывавший служить 25 лет,
а кантонистам, призывавшимся с 12 лет – до 31 года. Понимая, что любая
возможность сократить срок службы может быть расценена как благо, указ 1844
года учредил еврейские казенные училища, сохранив право евреев обучаться в
общих христианских учебных заведениях, и сократил срок службы при поступлении в
рекруты почти вдвое для закончивших уездные училища и приравненные к ним
еврейские училища 2-го разряда, а также гимназии. Закончившие гимназии с
отличием и ”оказавшие при поведении примерном особенные успехи в русском языке
и словесности” вовсе освобождались от рекрутства [3]. Заметим, что в указе
выражалось сожаление, что ”выгоды”, присвоенные евреям в части образования
”Положениями” 1804 и 1835 годов, не привели к желаемому результату, и
отмечалось, что ”образование и происходящее от того убеждение в пользе
производительного труда должно содействовать улучшению быта евреев”.
В последующие годы правительство продолжало
предпринимать некоторые шаги, дававшие дополнительные ”льготы” евреям. Так,
указ 1861 года допускал докторов медицины, а также докторов, магистров и
кандидатов по немедицинским специальностям ”в службу по всем ведомствам, без
ограничения места пребывания их чертой” [оседлости] и разрешал им ”постоянное
пребывание” во всей Империи ”для занятия торговлей и промышленностью”. ”Уставом
о воинской повинности” 1874 года срок военной службы сокращался с 6 до 1,5 лет
для окончивших гимназии и реальные училища и до 6 месяцев для окончивших
университеты [4].
Постепенно, в связи с условиями обновленной
русской жизни интерес евреев к общим учебным заведениям возрастал, и их
количество в гимназиях и университетах увеличивалось. Это особенно стало
проявляться после закрытия в 1873 году казенных еврейских училищ 1-го разряда,
соответствующих приходским школам, и 2-го разряда, где преподавание велось в
объеме уездных или реальных училищ. Еврейские училища 1-го разряда сохранились
только там, где при многочисленном еврейском населении общих училищ было
недостаточно [5].
Если в 60-х годах XIX века министр народного
просвещения заявлял, что ”правительство желает привлечь евреев в общие учебные
заведения, а не уединять обучение их в особых училищах”, если в 70-х годах
именно на таком фундаменте строилась реформа еврейских училищ 1873 года, то в
80-х годах Министерство народного просвещения становится на противоположную
точку зрения. Первым мысль об ограничении приема евреев в общие учебные
заведения высказал в начале 1881 года Александру II попечитель Одесского
учебного округа Н.А. Лавровский под влиянием беспорядков, происходивших в конце
1880 года в некоторых южных гимназиях. Царь ответил: ”Еще не так давно мы
думали уничтожить еврейские особенности привлечением евреев в русские учебные
заведения; обстоятельства изменились; теперь евреев становится больше в
гимназиях, чем христиан”. В докладной записке в Министерство просвещения в
том же году Лавровский писал, что ”переполнение гимназий и прогимназий
округа еврейскими учениками ограничивает доступ христианских детей в эти
учебные заведения и оказывает заметное дурное влияние на нравственный склад этих
детей”. Попечитель Киевского учебного округа предложил ограничить число
евреев в школах известным процентом, попечитель же Виленского учебного округа –
существенно сократить прием в среднюю школу детей вообще всех лиц низших
сословий, включая христиан, занимающихся ”низкими” профессиями [6].
Под влиянием Лавровского одесский
генерал-губернатор И.В. Гурко во всеподданнейшем отчете в 1883 году повторил
его заявление и предложил ограничить прием евреев в средние учебные заведения
нормой в 15% или процентом, равным отношению количества местного еврейского
населения к общему количеству населения данной местности. Александр III написал
на отчете: ”Я разделяю это убеждение”. А на замечание Гурко о якобы
вредном влиянии евреев на христианских детей царь отреагировал так: ”На это
необходимо обратить внимание”. На одном из аналогичных документов Александр
III в 1884 году сделал пометку: ”Вопрос, который желательно было бы решить
окончательно”. (Интересно знать, что он имел в виду, поскольку эти слова
сегодня приобретают весьма зловещий смысл).
Отчет Гурко по повелению царя был внесен в Комитет
министров. Тот не счел возможным принять предложение Гурко в связи с его
сложностью и, главным образом, с тем, что эта мера должна была носить
законодательный характер, то есть проходить через Государственный совет.
Комитет поручил министру народного просвещения обсудить предложение Гурко. Царь
утвердил решение в феврале 1883 года. Лавровский возражал против нормы,
исходившей из процентного отношения еврейского населения к общему, так как во
многих городах Новороссии евреи составляли половину всего населения, и выступал
за ограничительную норму в 10% против 15% [7].
Иная картина была во внутренних губерниях России
(вне черты оседлости). Там наблюдался недобор учащихся, и поэтому в учебные
заведения, случалось, принимали еврейских детей независимо от того, имеют ли их
родители там право жительства. Тем не менее, Министерство просвещения в июле
1884 года выпустило циркулярное предложение начальникам Санкт-Петербургского,
Московского, Харьковского, Казанского, Оренбургского, Дерптского и Кавказского
учебных округов, напоминающее о правилах приема еврейских детей в средние
учебные заведения. В нем говорилось, что дети евреев могут обучаться в казенных
учебных заведениях только тех мест, где дозволено жить их отцам. Нарушение
существующих правил дает еврейским детям возможность жить в губерниях, где им
это воспрещено, а их родителям – возбуждать ходатайства о разрешении
совместного жительства с детьми, чтобы дать ученикам средства ”к окончанию
образования” [8]. Теперь Министерство внутренних дел требует при приеме детей в
средние учебные заведения вне черты оседлости представлять свидетельства
местной полиции о разрешении жить в данной местности.
В 1883 году Александр III учредил Высшую комиссию
для пересмотра действующих о евреях в Империи законов. Вскоре ее возглавил
бывший министр юстиции, член Государственного совета граф К.И. Пален, который
руководил комиссией до ее закрытия в 1888 году. По имени председателя комиссию
называли Паленской.
По-видимому, в 1886 году Комитет министров поручил
комиссии дать предложения о мерах против переполнения учебных заведений
евреями. Одновременно Комитет сообщил комиссии о высочайшей резолюции на отчете
харьковского губернатора за 1885 год о вреде наплыва евреев в учебные
заведения: ”Совершенно те же жалобы постоянно слышатся из Одессы”. Но
еще задолго до рассмотрения данного вопроса комиссией были приняты следующие
меры: в 1882 году ограничено число евреев 5% в военно-медицинской академии, с
1883 года в горный институт стали принимать евреев не более 5% от числа
поступающих, в 1884 году ограничили их прием в институт путей сообщения, в 1885
году высочайшее повеление предписало принимать евреев во вновь открытый
харьковский технологический институт не более 10%, в 1886 году полностью
прекратили их прием в Харьковский ветеринарный институт. Что касается двух
последних институтов, то, по мнению Министерства внутренних дел, Харьков
считался центром политической агитации, и пребывание евреев в этом городе представлялось
нежелательным и даже опасным.
Паленская комиссия, в свою очередь, поручила
подготовку материалов по вопросу о просвещении евреев председателю Ученого
комитета Министерства просвещения А.И. Георгиевскому.
В то же время Комитет министров предложил министру
народного просвещения временно усилить административные меры по ограничению
приема евреев в подведомственные Министерству учебные заведения. Царь утвердил
это решение 5 декабря 1886 года.
Министр просвещения И.Д. Делянов заявил во
всеподданнейшем отчете за 1886 год, что если ранее считалось, что евреи
стремятся получать образование без корыстных целей, то теперь они поступают в
вузы, большей частью, не для приобретения научных знаний, а для уклонения от
воинской повинности и получения права повсеместного жительства [9].
Паленская комиссия начала обсуждение упомянутого
вопроса с заслушивания доклада Георгиевского ”О мерах относительно образования
евреев после 1886 года”. Он критиковал высказывания попечителей учебных
округов, в том числе Лавровского, обвинявших евреев во вредном влиянии на
учеников-христиан. Георгиевский полагал, что распущенность учащихся объясняется
порядками самой школы и недостатками учебного персонала, а не влиянием евреев.
Он был против установления процентных норм для евреев, но говорил о
необходимости сделать право на образование евреев социально-сословной
привилегией, то есть не допускать в учебные заведения детей евреев из низших
сословий.
Председатель комиссии Пален и восемь ее членов
присоединились к мнению Георгиевского и предложили принимать в гимназии и
реальные училища детей только состоятельных евреев, начиная с купцов 2-й
гильдии. Остальные пять членов комиссии выступили за введение ограничительных
норм – 10% для черты оседлости и 5% вне ее [10].
Не ожидая окончательного решения Паленской
комиссии, Делянов внес в Комитет министров записку ”Об ограничении приема
евреев в средние учебные заведения Министерства народного просвещения”. Он
считал, что следовало бы объединить мнения обеих частей комиссии: и введение процентных
норм, и прием детей лишь состоятельных евреев, как-то ”потомственных и
личных дворян, почетных граждан, коммерции и мануфактур советников, ученых,
художников, лиц, имеющих свидетельства об окончании курса высших учебных
заведений, и купцов 1-й гильдии”. Комитет министров не согласился с этим
предложением, отметив 16 июня 1887 года, что основная масса еврейских учеников
принадлежит к низшим слоям; если их исключить, то процент евреев в средних
учебных заведениях станет ниже нормы, предложенной министерством. Кроме того,
Комитет министров посчитал нецелесообразным установление одинаковых норм для
всех учебных заведений округов вне черты оседлости в 5% и в ней 10%, так как
количество евреев, проживающих в разных округах, существенно отличалось: в округах
вне черты оседлости их было менее 5%, а в округах в ней – иногда больше 10%,
например, в Одесском округе 32%.
Комитет министров высказался за то, чтобы
ограничительные постановления о приеме евреев в учебные заведения не
опубликовывались, ибо это ”могло бы быть неправильно истолковано, и что цель
правительства – оградить учебные заведения от наплыва лиц иудейского
вероисповедания – может быть достигнута <…> путем частных распоряжений
министра согласно потребностям отдельных местностей или отдельных учебных
заведений” [11].
Во властных сферах рассматривалась идея об
ограничении приема не только детей евреев, но вообще всех малоимущих слоев
населения. Так, 18 июня 1887 года Делянов издал циркуляр о значительном
уменьшении приема в гимназии и прогимназии детей необеспеченных родителей, как
евреев, так и христиан – так называемый циркуляр ”о кухаркиных детях”.
26 июня царь утвердил журнал заседания Комитета
министров от 16 июня. Необходимо подчеркнуть, что журналы заседаний Комитета,
или иначе "положения Комитета министров", получившие высочайшее
утверждение 5 декабря 1886 года и 26 июня 1887 года, нигде не были
опубликованы.
Таким образом, Комитет министров, оставаясь как бы
в стороне, предоставил Министерству просвещения широкие полномочия, не очертив
их пределы, не определив способ установления процентных норм и даже не
предусмотрев порядок введения норм в действие.
Делянов воспользовался предоставленными
полномочиями и 10 июля 1887 года, по-видимому, с согласия царя, издал циркуляр
о процентных нормах для приема евреев в средние учебные заведения, не во всем
согласившись с мнением Комитета министров. По этому циркуляру ”признано
нужным ограничить число учеников из детей евреев в местностях, входящих в черту
постоянной оседлости, 10%, в других местностях, вне этой черты, 5%, а в
Санкт-Петербурге и Москве 3% всего числа учеников, подлежащих приему в начале
каждого учебного года; расчет процентов должен производиться относительно
общего числа как вновь поступающих учеников, так и переходящих из одного
заведения в другое или из прогимназии в гимназию. Впоследствии, когда настоящие
ученики <…> последовательно будут оканчивать курс или оставлять
заведения, число учеников-евреев, вновь принимаемых при соблюдении указанных
процентов, уменьшится, тогда можно будет сообразоваться с тем, чтобы и общее
число учеников-евреев не превышало [нужных процентов] всего числа
учеников в каждом заведении, смотря по местности, в которой таковое находится”
[12]. Нормы вводились с начала 1887/1888 учебного года.
Одновременно министр выпустил циркуляр о приеме
евреев в вузы с такими же нормами.
Принятие этих документов было осуществлено не как
принятие законодательных актов с предшествовавшим прохождением через
Государственный совет, а методом, до того времени не применявшимся даже при существовавшем
в то время хаосе рассмотрения постановлений, имевших силу закона.
Циркуляры о процентных нормах, как и все положения
о евреях, считались ”временными”. В тексте некоторых законов даже указывался
срок – впредь до пересмотра в законодательном порядке постановлений о евреях.
С.Ю. Витте в ”Воспоминаниях” писал: ”Все наиболее существенные законы,
ограничивающие права евреев, пошли в последние десятилетия не в законодательном
порядке, а через Комитет министров как законы временные”. Он делал акцент
на том, что ”всегда употреблялась одна фарисейская формула: впредь до
пересмотра всех законов о евреях” [13]. Хотя в циркулярах Делянова указания
на их ”временный” характер не было, возможно, он предполагался, так как
правительство даже не потрудилось изъять из 9-го тома Свода законов статью 966,
по которой ”дети евреев могут быть принимаемы и обучаемы, без всякого
различия от других детей, в общих казенных учебных заведениях <…> тех
мест, в коих жительство отцам их дозволено”. Эта статья в издании Свода
законов 1876 года полностью повторяется статьей 787 того же 9-го тома Свода
законов издания 1899 года – через 12 лет после опубликования циркуляров
Делянова.
В 1906 году Николай II по поводу ”Мемории” Совета
министров, где предлагалось отменить процентные нормы в вузах, написал: ”Еврейский
вопрос должен быть рассмотрен <…>, когда я признаю это благовременным”.
После такой царской резолюции иллюзия о пересмотре в законодательном порядке
всех постановлений о евреях рассеялась. Только в 1908-1909 годах министр народного
просвещения А.Н. Шварц оформил процентные нормы в виде законов, но опять же не
законодательным порядком, а помимо Государственной думы и Государственного
совета как высочайше утвержденные положения Совета Министров. И уже тогда эти
законы нашли отражение в статье 787 продолжения 1912 года (часть 5-я) Свода
законов [14].
Ограничение доступа в учебные заведения больно
ударило по евреям. Стремление обучать детей становилось все более общим, в том
числе и по причинам экономическим. Ремесленный труд уже не находил для себя
свободного места. После введения ”Временных правил” 3 мая 1882 года,
запретивших евреям жить в сельской местности черты оседлости, их торговая
деятельность была ограничена только городами и местечками. Поэтому чаяния
евреев обратились к свободным профессиям. В общие учебные заведения устремились
экономически слабые слои еврейского населения. У христиан среднее, а тем более
высшее образование стремились получить, в основном, буржуазия и дворянство. У
евреев же как среднее, так и высшее образование стремились получить дети низших
сословий, все, кто только мог позволить себе это по экономическим соображениям.
Процесс демократизации не устраивал власти и побуждал их к противодействию
образованию евреев, что, в конечном счете, революционизировало еврейскую
молодежь.
На практике, чтобы поступить в вуз, для евреев
установилась необходимость получения золотой медали в гимназии. Однако
считалось, что вследствие недостатка государственных финансовых ресурсов,
медали на всех изготовить невозможно, а поэтому их присуждали, но не выдавали,
лишь делая соответствующую отметку в аттестатах. Медалистов оказывалось слишком
много, и они не все могли поступить в вузы.
На первый взгляд это было странным. Если гимназии
принимали лишь определенный процент евреев от общего количества поступающих, то
почему же окончившие их не могли попасть в университеты, где, за редким
исключением, применялась та же норма? Такое явление объясняется тем, что
поступившие в гимназии евреи практически все заканчивали их, тогда как неевреи
часто не доучивались и по разным причинам выбывали из числа учащихся. Поэтому в
старших классах количество евреев почти всегда превышало норму, и среди
выпускников их оказывалось больше. Вот именно для образовавшегося излишка
доступ к высшему образованию был закрыт [15].
Делянов, возможно, считал, что строгое применение
процентной нормы в средних учебных заведениях является достаточной гарантией
против наплыва евреев в вузы, хотя сам пользовался правом министра допускать в
них евреев сверх нормы. Однако либерализм Делянова распространялся только на
провинциальные университеты, испытавшие недобор студентов.
В 1889 году Делянов издал циркуляр, несколько
смягчавший правила. В нем официально признавалась возможность приема евреев в
вузы сверх нормы, но это было обставлено бюрократическими рогатками.
Еврей-абитуриент должен был подать прошение о приеме попечителю учебного
округа, где находился желаемый для него университет или гимназия, которую он
закончил, ибо здесь он ”лучше известен”. Если гимназия находилась в округе, не
имеющем университета, он направлялся в вуз соседнего округа. Принимать евреев
сверх нормы разрешалось только при их ”отличном поведении” и ”очень хороших
успехах в науках”. В иных случаях попечитель должен был представлять дело для
решения в Министерство народного просвещения [16]. Вслед за Министерством
просвещения и другие ведомства, имеющие учебные заведения, установили
процентные нормы приема в них, а некоторые вовсе закрыли их для евреев.
В 90-х
годах Министерство просвещения дало указание, чтобы число всех учащихся в
заведении евреев вместе с вновь принятыми не превышало нормы. Вследствие этого
многие учебные заведения вообще прекратили принимать евреев. Процентные нормы
распространили и на прием в вузы вольнослушателей. А так как таковых из невреев
было мало, то для евреев это фактически означало запрет на подобную форму
обучения.
Естественно, что перечисленные антисемитские меры,
принятые в царствование Александра III, в годы политической реакции, вызвали у
евреев резкое неприятие. По этому поводу граф И.И. Толстой, бывший министром
проcвещения в составе кабинета Витте в 1905-1906 годах, уже после своей
отставки, в 1907 году писал: ”вузы периодически хотя и избавлялись от
наплыва еврейской молодежи, но <…> неудовольствие, порожденное этими
мерами (ограничительными постановлениями. – А.М.), неоднократно служило
поводом к студенческим волнениям <…>. Еврейская молодежь <…>
вступает в жизнь с чувством несмываемой обиды и вражды к ограничивающей ее
права государственной власти. Этими озлобленными элементами пополнялись и
поддерживались революционные партии <…>, вузы, огражденные от наплыва
евреев <…>, оказались совершенно не огражденными от пропаганды этих же
революционных партий” [17].
Делянов пробыл на посту министра более 15 лет
(1882-1897 годы). После его кончины в 1898 году министром назначили попечителя
Московского учебного округа, бывшего ректора Московского университета,
профессора Н.П. Боголепова. В отличие от Делянова, он требовал не отступать от
нормы ни при каких обстоятельствах и принимал меры к ее сокращению. Боголепов
приказал исчислять процентную норму при приеме в вузы не по общему количеству
ежегодно поступающих абитуриентов, а по каждому факультету университета
отдельно, тем самым ужесточая правила приема, так как евреи стремились
преимущественно на медицинский и юридический факультеты.
Историко-филологический и физико-математический факультеты не были
привлекательны, ибо после их окончания евреи не могли обеспечить себе заработок
вследствие недопущения к учительским и научным должностям.
В конце 90-х годов в вузах происходили беспорядки,
в которых участвовали и студенты-евреи. Боголепов пытался усмирить бунтующих
студентов отдачей их в солдаты, и бывший студент, эсер П.В. Карпович в начале
1901 года совершил покушение на министра; тот вскоре скончался. Историк С.М.
Дубнов назвал Боголепова ”жандармом просвещения” [18].
В марте 1901 года проходила Всероссийская
студенческая стачка, парализовавшая всю систему высшего образования. Николай II
посчитал необходимым назначить министром сильного человека с опытом
государственной службы, который мог бы стабилизировать положение в высшей
школе. Был выбран бывший военный министр, генерал от инфантерии П.С.
Ванновский, который в 1899 году по повелению царя производил расследование студенческих
беспорядков, начавшихся в Петербургском университете и распространившихся затем
на другие вузы. Он рассматривался как временная фигура для выполнения
конкретного поручения [19]. В мае 1901 года, вскоре после назначения,
Ванновский издал циркуляр, где писал: ”виновниками беспорядков в
значительной мере являлись лица нерусского происхождения”, под которыми,
конечно, подразумевались евреи. В связи с фактическим превышением процентных
норм во всех университетах Ванновский приказал временно сократить прием евреев,
установив следующие нормы: 7% в черте оседлости, 3% вне ее и 2% в столицах
(вместо прежних 10, 5 и 3% соответственно).
Ванновский прослужил министром чуть больше года
(1901-1902 годы). Его сменил профессор Г.Э. Зенгер, который в июле 1902 года восстановил
прежние нормы в относительно ”спокойных” в смысле студенческих беспорядков
Варшавском и Новороссийском (Одесском) университетах и Рижском политехникуме; в
прочих вузах отменялось пофакультетное исчисление процентных норм. Циркуляр
Зенгера к июню 1903 года привел процентные нормы для всех вузов Министерства
просвещения к уровню 1901 года. На один 1904/1905 учебный год нормы повысили с
10 до 15% в черте оседлости, с 5 до 7% вне ее и с 3 до 5% в столицах ”в виде
особой льготы по случаю рождения наследника цесаревича” [20].
Практически с начала введения в действие
процентные нормы вызвали протестную реакцию большей части
профессорско-преподавательского состава университетов. Особенно она усилилась в
революцию 1905-1907 годов. А после предоставления в 1905 году автономии
университетам их советы стали явочным порядком пренебрегать процентными
нормами. Это понятно: университеты были заинтересованы в студентах, стремящихся
к знаниям. А.Н. Шварц, который был министром просвещения в 1908-1910 годах,
писал, что повсеместному грубому нарушению процентных норм еще до начала
революции содействовал циркуляр, ”предоставлявший начальствам учебных
заведений самим заполнять евреями почему-либо не занятые христианами места”
[21]. Однако более точных сведений об этом циркуляре обнаружить не удалось.
Советы же университетов принимали решения, пользуясь противоречиями между
прежним, не отмененным законодательством, и новыми веяниями, вызванными волной
революционных выступлений.
Самый крупный вклад в борьбу против процентных
норм внес граф И.И. Толстой. Еще до назначения министром он, в должности
вице-президента Академии художеств, с помощью президента Академии великого
князя Владимира Александровича добился того, чтобы процентная норма не
распространялась на Академию художеств.
Выше указано, что Толстой занимал пост министра
просвещения в кабинете Витте. Тот, при первом разговоре о предложении поста
министра 27 октября 1905 года сказал Толстому, что его кандидатуру назвал ”сам
Государь Император”. На следующий день Толстой заявил Витте, что он ”решительный
и убежденный сторонник полной равноправности всех национальностей, обитающих в
пределах Русского государства, <…> в еврейском вопросе – сторонник
полного уравнения” евреев ”во всех правах с остальными гражданами России
<…> сторонник немедленной отмены процентных норм при поступлении в
учебные заведения, разрешения евреям занимать преподавательские места и
открывать собственные учебные заведения”. Витте сказал, что ”сам
решительный сторонник еврейского равноправия”, но ”не следует ставить
вопрос так резко, <…> сомневаюсь, чтобы можно было исполнить это
сейчас, <…> окончательное решение
этого следует предоставить Думе”, которая будет созвана через полгода.
Толстой посчитал Витте неправым в откладывании решения еврейского вопроса до
Думы, но все же согласился сотрудничать с ним.
30 октября Толстой был приглашен на аудиенцию к
Николаю II. Он повторил царю почти то же, что говорил Витте и еще добавил: ”Евреи
стоят во многих местах во главе нынешнего революционного движения, почти всюду
они являются его участниками или пособниками. Могут они успокоиться только
тогда, когда им будут дарованы одинаковые со всеми жителями России гражданские
права”. Николай II ответил: ”теоретически Вы, я думаю, правы <…> Я
не против равноправности евреев, но при решении вопроса необходимо оградить
интересы русских людей”. В заключение Толстой еще раз подчеркнул, что он за
”равноправие всех народностей, обитающих Россию, и в том числе и даже,
главным образом, евреев” [22]. В результате 31 октября граф И.И. Толстой
был назначен министром, которым оставался до 24 апреля 1906 года.
Толстой предложил Совету Министров отменить
ограничения по приему евреев в вузы, подведомственные Министерству просвещения.
Отчетливо представляя существовавшую в то время атмосферу в области еврейского
вопроса и настроение царя, И.И. Толстой пошел на половинчатую меру, сохранив
процентные нормы для средних учебных заведений. По его мнению, учитывая
процентные нормы при поступлении в гимназии, ”нельзя вторичным процеживанием
через норму” лишать евреев возможности получить высшее образование.
Совет Министров обсуждал представление И.И.
Толстого 20 января 1906 года. Большинство Совета во главе с Витте поддержало
предложение. Против выступили три министра. Особенно активно возражал министр
внутренних дел П.Н. Дурново, указывая, главным образом, на несвоевременность
подобной меры. ”Мемория” Совмина была составлена с разногласиями и послана
царю, который, как отмечено выше, заявил, что еврейский вопрос будет решаться
только тогда, когда он пожелает. Толстому ничего не оставалось делать, как
ограничиться удовлетворением прошений о приеме евреев в вузы сверх нормы. Но он
пытался узаконить положение в широком масштабе; 8 марта в своем письме к Витте
И.И. Толстой сообщал о своем намерении удовлетворить просьбы советов некоторых
университетов о сверхнормативном приеме евреев и запрашивал мнение Витте. Тот
написал резолюцию: ”Внести в Совет”, но дело в Совмине не рассматривалось,
вероятно, в связи с позицией царя.
На следующий день после отставки Толстого вместе
со всем кабинетом Витте, Толстого посетил вновь назначенный министр просвещения
П.М. Кауфман, поразивший его повторением отживших путей решения еврейского
вопроса, ”а именно, признанием евреев иностранцами и даровании им прав
таковых” [23]. Однако на практике Кауфман отрицал полезность норм. Он не
только утверждал, что советы всех вузов были ”единодушны и настойчивы” в
решимости ”открыть двери высшей школы для всех, получивших среднее
образование, невзирая на национальность”, но и дал некоторые льготы в
отношении процентных норм ряду университетов. Кауфман возражал против
распространенного среди консерваторов мнения, что евреи ”будут опережать в
занятиях русских коллег” вследствие ”чрезвычайной энергии и
работоспособности”. Он был за то, чтобы ”разумное соревнование”
способствовало ”пробуждению от лени и инертности” [24]. Позиция Кауфмана
по еврейскому вопросу способствовала его отставке с поста министра.
В 1907 году томский архиепископ Макарий в письме
царю жаловался на полное нарушение процентной нормы при приеме евреев в Томский
технологический институт. Николай II передал письмо П.А. Столыпину, и оно
рассматривалось в Совете Министров 18 декабря 1907 года. Шварц, ставший
министром после Кауфмана, уведомил Столыпина о сделанном им в конце января 1908
года распоряжении, отменившем постановление Совета института, которое признало
возможным принимать евреев больше нормы в 5%. Шварц также доложил об этом царю.
Данный факт послужил отправным пунктом для
заседания Совета Министров 19 августа 1908 года, где обсуждался вопрос о
законодательном установлении процентных норм, что предлагал и Кауфман (следует
напомнить, что они были приняты в 1887 году в административном порядке). Еще 19
февраля того же года Совет Министров, основываясь на мнении Шварца, выразил
пожелание, чтобы нормы были установлены не только для учебных заведений
Министерства просвещения, но и других министерств и ведомств. Их руководители
предлагали различные значения для норм. Например, Министерство внутренних дел
посчитало необходимым установить единую норму в 4%, исходя из отношения
численности еврейского населения ко всему населению страны. Шварц предложил
принимать в среднюю школу ”лишь детей зажиточных евреев”; остальная масса
еврейских детей должна ограничиваться образованием в городских училищах. Но
министры не поддержали Шварца.
Совет Министров 19 августа принял постановление о
восстановлении для вузов норм 1887 года. Посчитав, что среднее образование
должно быть более доступным, министры решили образовать под председательством
министра просвещения междуведомственное совещание для выработки предложений о
процентных нормах при приеме в средние учебные заведения. 16 сентября 1908 года
царь утвердил постановление Совета Министров [25].
На заседании упомянутого совещания Шварц предложил
для гимназий те же нормы, что и для вузов. Министр финансов В.Н. Коковцов был
против этого, так как ради выгодного заключения внешнего займа следует
”особенно бережно” относиться к евреям. Обер-прокурор святейшего Синода, бывший
товарищ министра просвещения С.М. Лукьянов доказывал, что Шварцу ”было бы
даже удобнее теперь не поднимать еврейского вопроса”. Министр торговли и
промышленности В.П. Тимирязев был за повышение нормы с 3, 5 и 10% до 5, 10 и
15% соответственно. Совет Министров 23 июня 1909 года принял последние цифры;
это решение 22 августа утвердил царь. Но Шварц остался при своем мнении [26].
Казалось бы, первый из упомянутых законов не
ужесточил прежние нормы для вузов, а второй – повысил их для средней школы. Но
по сравнению с положением, существовавшим в 1905-1906 годах, это был шаг назад,
возмутивший не только евреев, но и либеральную общественность. Хотя нормы были
установлены законами, они не имели законодательного характера, ибо не проходили
через Государственную думу и Государственный совет, а были приняты в порядке
верховного управления. Витте писал: ”Это было новое ограничение евреев и
сделано вопреки закону” [27].
Правительство продолжало идти по пути ограничений.
При министре Л.А. Кассо, сменившем в 1910 году Шварца, 11 марта 1911 года был
подписан закон, распространивший процентные нормы на евреев, сдающих экзамены в
гимназиях в качестве экстернов, исчисляемые по отношению к общему количеству
экстернов [28]. Действительный смысл закона состоял в практическом запрещении
сдавать евреям экзамены экстерном, так как у христиан, обучающихся без всяких
ограничений, не было никакой необходимости в экстернате. Поэтому лишались такой
возможности и евреи.
В конце марта того же года Кассо издал циркуляр,
который предписывал представлять свидетельства о политической благонадежности
всем лицам, которые не поступили непосредственно из средней школы в
университет; было предложено исчислять процентную норму не к количеству
принятых, а к количеству подавших заявления о желании подвергнуться испытаниям
на поступление в гимназию – за счет этого процентная норма снижалась.
Кроме того, Кассо в циркуляре от 7 февраля 1914
года сожалел, что руководство университетов использует разные критерии для
отбора студентов при приеме. Чтобы устранить несправедливый элемент случайности
министр распорядился ”зачислять евреев в студенты университета в счет
установленной нормы, не иначе, как по жребию”. Затем, 2 июля, Министерство
издало дополнительный циркуляр, а в августе – еще третий по этому же вопросу
[29]. Тем самым Кассо хотел исключить конкурс аттестатов, который обусловливал
прием в студенты только евреев-медалистов и пятерочников. Они, естественно,
становились наиболее успевающими студентами. По мнению Кассо, применение
принципа ”выживания наиболее приспособленных” к еврейским ученикам в
русской школе было недопустимым.
После смерти Кассо в конце 1914 года, в начале
следующего года министром был назначен граф П.Н. Игнатьев. Он был либералом и
проводил политику, считавшуюся правыми филосемитской. Игнатьев разрешил открыть
сеть еврейских частных гимназий, утвердил устав первого еврейского вуза –
частного политехнического института в Екатеринославе. В 1915 году под его
руководством было разработано ”Положение о гимназиях (о средних
общеобразовательных училищах) министерства просвещения”, одна из статей
которого гласила: ”в гимназии должны приниматься дети всех сословий, без
различия вероисповеданий и вероучений”. Однако увольнение Игнатьева с
должности министра в конце 1916 года из-за недовольства царем проводимой им образовательной
политикой не дало возможности реализовать указанное ”Положение”. Но все же при
участии Игнатьева были приняты решения, продиктованные условиями военного
времени и дающие послабления в части процентных норм. Так, 24 июля 1915 года, в
рамках Особого журнала, Совет министров принял постановление ”О льготном приеме
в отечественные учебные заведения детей лиц, несущих службу в рядах действующей
армии, а равно самих участников войны, уволенных из армии из-за поранений или
болезни”, которое царь утвердил 10 августа того же года. Это постановление при
приеме в вузы распространялось как на христиан, так и на евреев. А 27 июня 1916
года Министерство просвещения издало циркуляр, по которому при исчислении
еврейских вакансий в пределах процентных норм на 1916-1917 учебный год
следовало исключить из расчета евреев, принятых в минувшем учебном году на
льготных условиях согласно Высочайшему повелению 1915 года, затем определить
число вакансий для евреев по отношению к общему числу студентов данного вуза с
учетом вновь принимаемых. Эти вакансии следовало замещать в таком порядке:
участники войны, уволенные из армии по ранению или по болезни; дети служащих в
армии, получивших отличия; дети убитых и раненых; остальные абитуриенты,
поступающие по конкурсу аттестатов или по жребию [30].
Вообще говоря, ряд учебных заведений на западе и
юге страны из-за военных действий был закрыт. Родителям учеников средней школы
этих районов предложили перевести их в другие города; при этом циркуляр
Министерства разрешил для таких случаев прием евреев сверх нормы. Однако
возможность воспользоваться этим разрешением для учебных заведений вне черты
оседлости ограничивалась отсутствием повсеместного права жительства. Трудно
сказать, как бы мог реализовываться этот циркуляр, скорее всего, евреи не
смогли бы использовать появившиеся новые возможности. Но тут открылось новое
обстоятельство. Военное министерство и правительство стали выселять евреев из
зоны боевых действий во внутренние губерни, и факт переселения евреев в глубь
России пришлось узаконить: циркуляр министра внутренних дел князя Н.Б.
Щербатова от 15 августа 1915 года предоставил евреям право жить во всех
городских поселениях, кроме столиц и местностей, находящихся в ведении
Императорского Двора и военного Министерства [31].
4 марта 1917 года на одном из первых заседаний
Временного правительства по предложению министра просвещения А.А. Мануйлова
были отменены процентные нормы для евреев при поступлении во все учебные
заведения, а 20 марта отменены все ограничения в правах российских граждан,
обусловленные принадлежностью к тому или иному вероисповеданию и национальности
[32].
На этом позорная история ограничения евреев в
праве на получение образования, казалось бы, закончилась. Могли ли думать
буржуазные министры, что через несколько лет пролетарское правительство вновь
вернется к идее процентных норм, но уже распространенных не только на
образование, но и на работу.
Но это уже другая история.
Примечания
1. Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 1-е. Т.28. № 21547.
2. Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 2-е. (ПСЗ-2).Т.10. № 8054.
3. ПСЗ-2.Т.2. № 1330; Т.19. №
18420.
4. ПСЗ-2.Т.36. № 37684;Т.49. №
52983.
5. ПСЗ-2.Т.48. № 52020.
6. Марек П.С. Очерки по истории
просвещения евреев в России. М., 1909.С. 281; Познер С.М. Евреи в общих учебных
заведениях//Книжки Восхода.1903. № 4.С.79-80 .
7. Исторический обзор деятельности
Комитета Министров (1802-1902). СПб., 1902. С.435; Познер С.М. Указ. соч.С.82.
8. Журнал Министерства народного
просвещения. 1884. № 10.С.77-78.
9. Полное собрание законов
Российской империи. Собрание 3-е. (ПС3-3). Т.5. № 3054; Сборник постановлений
по Министерству народного просвещения. Т.10.СПб.,1894. № 198.Стб.330-332;
Извлечение из всеподданнейшего отчета министра народного просвещения за 1886 г.
СПб.,1891.С.31.
10. Обзор постановлений Высшей
комиссии для пересмотра действующих о евреях в империи законов. Приложение.
СПб.,1888. С.XLIX-LII.
11. Зайончковский П.А. Российское
самодержавие в конце XIX столетия. М.,1970.С.133; Совет Министров Российской
империи 19050-1906 гг. Документы и материалы. Л.,1990.С.196.
12. Мыш М.И. Руководство к русским
законам о евреях. СПб., 1914. С.360-361.
13. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2.
Таллин; М.,1994.С.199.
14. Российский государственный
исторический архив (РГИА).Ф.733. Оп.153.Д.315.Л.4об., ПСЗ-3.Т.28.№31008;Т.29.
№32501.
15. Слиозберг Г.Б. Дела минувших
дней. Записки русского еврея. Париж,1933.Т.2.С.89,90,92.
16. РГИА, там же. Л.3 и 3об.;
Георгиевский А.И. Краткий исторический очерк правительственных мер и
предначертаний против студенческих беспорядков. СПб.,1890.С.165-166.
17. Толстой И.И., Гессен Ю.И.
Факты и мысли. Еврейский вопрос в России. СПб.,1907.С.186.
18. Дубнов С.М. Новейшая история
еврейского народа. Т.3. Берлин, 1923.С.353-354.
19. Змеев В.А. Эволюция высшей
школы Российской империи. М., 1998.С.188.
20. РГИА, там же. Д.304.Л.40 и 40
об.
21. Шварц А.Н. Моя переписка со
Столыпиным. Мои воспоминания о Государе. М.,1994.С.33.
22. Мемуары графа И.И. Толстого.
М.,2002.С.38-39, 42-44.
23. Там же. С.136, 187, 282, 283;
Совет Министров Российской империи…С.202.
24. РГИА.
Ф.733.Оп.153.Д.304.Л.45 об.-46,49 об.; Ф.1276. Оп.2.Д.569.Л.15-21.
25. Особые журналы Совета
Министров царской России. 1908 год. Часть III. М., 1988.С.606-612; ПСЗ-3. Т.28.
№31008.
26. Шварц А.Н. Указ. соч. С.37-38,
88-89; ПСЗ-3.Т.29. № 32501.
27. Витте С.Ю. Указ. соч.
Т.3.С.468,504.
28. ПСЗ-3.Т.31. №34900.
29. Константинов Н.А. Очерки по
истории средней школы. М.,1956.С.121; Гимпельсон Я.И. Законы о евреях.
Систематический обзор действующих законоположений о евреях с разъяснениями
Правительствующего Сената. СПб., 1915.С.548-550.
30. Дудаков С.Ю. Парадоксы и
причуды филосемитизма и антисемитизма в России. М.,2000.С.267-268; Константинов
Н.А. Указ. соч.С.176-177; Совет Министров Российской империи в годы Первой
мировой войны. СПб.,1999.С.402; Журнал Министерства народного просвещения.1916.
№8.С.107-108.
31. Отмена черты еврейской
оседлости. Вып.1.М.,1915.С.3.
32.
Сборник узаконений и распоряжений правительства 1917 года. Отд.1. 1-е полугодие.
Пг.,1917. №69.Ст.388; №70.Ст.400.